- Нет, еще рано, – отвечал он, покусывая ее шею и пытаясь снять с нее шальвары. – Я хочу, чтобы ты умоляла.
- Я могу встать на колени, – выдохнула Виктория. – И попросить по-своему.
- Я тоже могу, – отвечал Аяз. – Но сейчас хочу так.
Вики жалобно застонала ему в ухо, ритмично двигая тазом.
- Пожалуйста, – заскулила она. – Я так хочу тебя!
- Расскажи мне, чего ты хочешь, – мурлыкнул степняк, которого стоны жены заставляли жмуриться. В этом было свое непередаваемое удовольствие, что она, такая гордячка, была вся его, хотела только его, принадлежала только ему. Всё же сегодняшнее происшествие здорово его взбесило, хоть он и не подавал вида.
Он не знал, что с ним было бы, если бы в жизни Вики был другой мужчина, если бы он был для нее не единственным. Он бы убил любого, на кого она взглянет с женским интересом.
- Я хочу, чтобы ты стащил с меня шальвары, – лихорадочно шептала Вики. – И вошел в меня, сейчас, немедленно. И двигался, и целовал меня, пока я не увижу звезды. А потом еще раз и еще, и всю жизнь. Ну пожалуйста!
Разве можно было ей отказать? Он впивался губами в ее шею – плевать, следы подлечит потом – цеплял пальцами ткань шальвар и рвал ее в нетерпении и загонял член одним ловким движением в ее истекающее соком лоно. Он едва успел зажать ей рот ладонью – не хватало только ребенка в такой момент разбудить. Необходимость соблюдать тишину заводила еще больше. Он медленно и почти лениво скользил внутри нее, сам задыхаясь от нетерпения и сдерживаясь изо всех сил. Она же тянула его за влажные волосы, мотала головой, пытаясь избавиться от его ладони на губах, и оттого неумолимо съезжала вниз по стене. Одной рукой удерживать ее на весу было невозможно, и Аяз все же подхватил ее под бедра и сделал несколько шагов влево и вперед.
В маленьких домах есть большое преимущество: до спальни далеко идти не надо. Теперь он осторожно, не позволяя их телам разъединиться, опускал ее на подушки и, снова зажимая ее рот, начинал неторопливо двигаться, выходя почти полностью, а потом одним резким движением проникал внутрь. Удовольствие быстро замутило его разум, и вот он уже забыл, что хотел не торопиться, хотел довести жену до исступления, раздразнить ее, наказать за то, что всякие галлийцы хватают ее за руки на улице, но, видимо, раздразнил сам себя. Небольшую комнату наполняют звуки тяжелого дыхания и влажные шлепки тел друг об друга.
- Ты моя и только моя, – сдавленно рычит жене в ухо Аяз, изливаясь.
- Это ты мой, – шепчет обессиленно Виктория.
- Если этот галлийский хрен еще раз дотронется до тебя, я выпорю его кнутом, – предупредил муж, сгребая ее в охапку.
- Я почти так ему и сказала, – согласилась девушка, поудобнее устраиваясь на его груди. – Ох уж эти родственники...
Аяз сдал Стефу Даромиру и вернулся в номер. Ему очень хотелось посмотреть в глаза супруге, которая умудрилась напиться и наболтать своей подруге таких глупостей, от которых у него сердце колотилось где-то в горле, а в дурацких узких штанах на франкский манер было тесно.
- В твоих же интересах заснуть, любимая, - пробормотал он, стоя перед дверью. - Потому что я за себя не ручаюсь.
Он решительно приоткрыл дверь. Виктория сидела на постели, выпрямив спину и скрестив ноги, пальцами расчесывая свои пышную шевелюру. Аяз мог только беспомощно выдохнуть. Жена знала, не могла не знать, как он любит ее волосы, с каким наслаждением он наматывает их на руку, заставляя ее запрокидывать голову, как прячет лицо в них, когда вспоминает, что степной мужчина даже в любви суров и молчалив и не должен издавать никаких звуков, а тем более, упаси богиня, стонов. Знала, и оттого распускала вот так волосы, когда была в особенно задорном настроении, да только они не в шатре и не в собственной спальне, а в гостинице, где стены довольно тонкие, а еще она не слишком трезвая.
- Ну и что ты задумала? - поинтересовался Аяз, присаживаясь рядом с ней на кровать, немедленно запуская руки в ее кудри и притягивая ее голову к себе на колени.
- Свяжи меня, - попросила она, наивно глядя ему в лицо огромными голубыми глазами.
Степняк зажмурился и выругался про себя.
- Ты слишком много выпила, - напомнил он. - Не думаю, что это хорошая идея.
- Это что-то меняет? - солнечно улыбнулась самая желанная женщина в его жизни. - Я перестала быть твоей женой? Ты перестал меня хотеть?
- Вики...
- Что Вики? - кошкой извернулась она, внезапно оказавшись с ним нос к носу. - Или ты забыл, что я всегда добиваюсь своего?
Иногда его супруга бывала жестока, напоминая о том, что именно она соблазнила его когда-то. Он вовсе не собирался с ней спать, но устоять не смог. Каждый раз, когда Аяз об этом вспоминал, его охватывало странное чувство стыда и беспомощной злости, потому что он по-прежнему не мог перед ней устоять, а она без зазрения совести этим пользовалась.
- Мне кажется, что эта твоя Стефа на тебя плохо влияет, - осторожно сказал он, отодвигаясь.
- Свяжи меня, - Виктория подползла еще ближе и принялась расстегивать его рубашку.
- Зачем? Я и без того могу тебя всю зацеловать. Зачем мне верёвка, если ты не против того, что я делаю?
Вики изумленно поглядела на него и заморгала. Столь логичный аргумент ни разу не приходил ей в голову. Она потрясла головой и хитро улыбнулась.
- А вдруг тебе захочется сделать что-то такое, что мне может не понравится?
- Я не хочу делать ничего, что может тебя расстроить, - спокойно ответил степняк. - Мне это неинтересно.
- Совсем-совсем ничего не интересно? - вкрадчиво спросила девушка, царапая его живот, до которого она непонятно когда добралась.
- А тебе? - прищурился степняк. - У тебя есть какие-то фантазии?
Ему вдруг показалось, что пьяная Виктория будет чуть более откровенной, хотя она и трезвая не была молчалива.
- Давай так, - усмехнулась Виктория. - По очереди. Сначала я, потом ты. Согласен?
- Согласен, - кивнул Аяз, улыбаясь такой же кривой улыбкой.
Он уже знал, что ей соврет. Не стоит его нежной жене знать о том, что творилось в его дурной голове.
Девушка принялась накручивать на палец волосы, а потом раскрыла свои очаровательные пухлые губки и произнесла совершенно невероятную вещь.
- Мне нравится твой кнут.
Глаза у степняка округлились.
- К-кнут? - заикаясь, переспросил он.
- У тебя ведь есть кнут? - облизнула губы Виктория. - Помнишь, как ты с ним танцевал для меня?
- И что? - хрипло спросил Аяз, у которого уже кружилась голова.
- И ничего, - хмуро буркнула вдруг Виктория, скрестив руки на груди. - Хотел бы - давно бы уже понял. Что я тебе буду рассказывать о том, чего сама не знаю? Кто у нас мастер - ты или я?
- Ты хоть представляешь, чего просишь? - прошептал степняк, приподнимая пальцем подбородок и пытаясь заглянуть в ее глаза. Лицо жены покраснело пятнами, она упорно отводила взгляд. - Попроси еще раз!
- Зачем?
- Я тоже хочу кнут, Вики, - еле слышно произнес мужчина.
Он действительно об этом мечтал, зная, что никогда не решится с ней об этом заговорить: слишком уж дикой и безумной казалось ему эта фантазия. У них и без того всё отлично в постели, чтобы ему требовались какие-то стимуляторы. Аяз как врач знал, что некоторым мужчинам, чтобы достигнуть сексуального возбуждения, нужно приложить определенные усилия, принимать специальные лекарства, иногда по особому готовиться или использовать какие-то игрушки, но его-то это никогда не коснется! Он, в конце концов, уроженец Степи, а им не зря требовались гаремы. Проблем с потенцией у степняков не было никогда. Поэтому он запрещал себе мечтать о всяких глупостях, с насмешкой вспоминая свое полубезумное существование с Викторией в одном шатре - в те дни, когда она еще не была его женой по-настоящему. Он старался изматывать себя тяжелым физическим трудом, чтобы засыпать рядом с ней, но всё равно почти каждую ночь без сна лежал рядом, слушая ее дыхание и кончиками пальцев касаясь ее кожи или пытаясь при свете луны разглядеть контуры ее груди под тонкой сорочкой.